Лукашенко рассказал о «настоящем культурном геноциде». Но не о том, о котором многие могли подумать

Выступая на открытии очередного «Славянского базара» в Витебске, Лукашенко традиционно уже не удержался от рассказов об ужасах Второй мировой войны.

— В этот праздничный вечер я не буду говорить о страшной цене той Великой Победы. Я не буду говорить о том, сколько в той войне погибло талантливейших людей и сколько не появилось на свет… Скажу только, какой ущерб нанесли оккупанты нашему культурному наследию.

По словам правителя, это «длинный список из десятков тысяч реликвий, среди которых сакральный крест Евфросинии Полоцкой, коллекция слуцких поясов, старинные иконы и книги».

В них — история беларуской земли, наша идентичность, — справедливо отметил Лукашенко. И добавил, что это был «настоящий культурный геноцид, стремление уничтожить наследие народа, лишить его основы».

С этими словами сложно не согласиться, если бы не одно «но» — они не делают полной картину трагической для беларусов первой половины ХХ века.

А дополнить ее должны были слова о черной октябрьской ночи 1937-го, когда в Минске палачи НКВД расстреляли более 130 литераторов, деятелей культуры, науки и искусства — цвет беларуской нации.

Именно ту массовую политическую казнь называют обескровливанием народа. А ведь были и другие казни и расправы, забравшие жизни у тех, кто мог бы стать той самой основой народа. 

Но рассказать об этом у Лукашенко, который не скрывает своих симпатий к Сталину, видимо, не хватает ни смелости, ни совести.